Гульажар Машрапова, кинокритик:

Завершился российский сериал «Слово пацана», создатели которого на момент старта показа 9 ноября прошлого года наверняка не ожидали ну вот такого резонанса. Восьмисерийное детище платформы Start, продюсера Федора Бондарчука и режиссера Жоры Крыжовникова очень быстро стало не просто событием, но и целым поп-культурным феноменом на территории стран СНГ. Помимо того что его посмотрели абсолютно все, «Слово пацана» сейчас в топах поисковых запросов, в трендах соцсетей, ему посвящают статьи, ютуб-обзоры, рилсы, фанфики, стихи и бог знает что еще.

Песню «Пыяла» на татарском языке коллектива из Татарстана «Аигел» услышали сейчас все, в итоге она вышла в топ чарта Shazam, а затем попала и в другие мировые чарты. С новой силой пробудился интерес к литературному первоисточнику, по мотивам которого был написан сценарий сериала. Документальный и частично автобиографический опус Роберта Гараева «Слово пацана. Криминальный Татарстан 1970–2010-х» собираются переиздать, он вышел в топ Bookmate.

И с первых же эпизодов вокруг «Слова пацана» бушуют баталии. Кто-то считает, что история молодежных криминальных группировок из позднего СССР конца 80-х, затем переросших уже в серьезные ОПГ в 90-е, – это нечто такое, о чем вообще не надо снимать кино. Опасаются романтизации насилия и организованной преступности, тем более что недавно произошел трагический инцидент в российском Иркутске – подражая героям сериала, подростки убили ровесника. Ну а кто-то, напротив, хвалит творение Крыжовникова и считает, что необходимо переосмыслять болезненные и мрачные эпизоды из истории, дабы такое не повторилось вновь. И у нас, и в самой России прозвучали даже предложения запретить «Слово пацана» на законодательном уровне, но при этом ходят и упорные слухи о возможности продолжения.

Сразу хочется сказать, что в самом сериале не видно никакой романтизации вообще. И нужно отдать должное как кинематографическому таланту, так и адекватной позиции Жоры Крыжовникова и команды – на протяжении всех восьми серий этот «казанский» (да и в целом позднесоветский) феномен показан во всей своей откровенно безобразной, а часто и чудовищной правдивости. Понятно, что тут есть – как и в любом хорошо сделанном художественном произведении – элемент эстетизации. Ну и когда персонажи хорошо прописаны со сценарной точки зрения, а также хорошо сыграны актерами – они вызывают у зрителя желание ассоциировать себя с кем-то из них и сопереживать. Надо отдавать отчет, что без этого, в принципе, не бывает качественного кино.

Да, в какой-то момент начинаешь где-то подключаться к тем же Марату, Андрею, Вове-Адидасу, однако создатели не церемонятся с этими героями и безапелляционно показывают всю кривизну и уродливость их «пацанских понятий» и разрушительное влияние этой идеологии на жизни самих ребят, их родных и друзей, да и в целом на все вокруг. И в этом смысле «Слово пацана» примерно так же «романтизирует» криминал, как, например, «Реквием по мечте» Даррена Аронофски – наркоманию.

Но что еще вызывает уважение – это попытка показать явление объемно, понять контекст, в котором возник этот удручающий «феномен». Почему подростки – и даже не обязательно маргиналы, а вполне себе мальчики из обеспеченных семей вроде братьев-Адидасов – выбрали пойти на улицы и заниматься там рэкетом, грабежом и насилием? Как так вышло, что это явление приняло такой массовый характер по всей стране? Ведь такие группировки существовали в 80-е и 90-е не только в Татарстане, но и у нас, в Казахстане, да и по всему СССР, а потом СНГ.

В сериале мы видим меткими мазками изображенную картину позднего СССР – без пяти минут развал империи и идеологический крах советского социализма, стремительное внедрение дикого капитализма, стихийной рыночной экономики с «крышеванием», комиссионками, ларьками и видеосалонами. Война в Афганистане, сделавшая массу людей инвалидами – если не физически, то морально (оттуда в начале сериала возвращается и Вова-Адидас). Видно, как вырываются все эти десятилетиями подавлявшиеся в людях тоталитарным режимом инстинкты, эмоции, потребности.

И, как и все, что долго насильно запрещалось, на выходе это приобрело поистине радикальные проявления, одним из которых стал криминал. «Прелести» плановой экономики, ограничение естественно присущего человеку стремления комфортно жить, преуспевать, иметь собственность, тотальный дефицит всего и отсутствие элементарных предметов продовольствия и быта – вылились в уродливый вещизм и поклонение посудным сервизам и колбасе (это мы видим в «Слове пацана» постоянно). «Железный занавес» и мантры про «загнивающий Запад» привели к пиетету перед всем «импортным», «заграничным» (Марат за огромные деньги покупает заурядную кепку только за надпись USA).

Принудительная уравниловка, лишение людей здоровой конкуренции в бизнесе, отсутствие нормальных социальных лифтов вылились на деле в насилие и «кровь на асфальте». А если говорить о школьниках, то тут добавился и распространенный в те времена тотальный дисконнект со значимыми взрослыми (родители, учителя), которых не интересовали ни чувства, ни потребности юного поколения. При просмотре сериала, собственно, видно, что для «пацанов» членство в группировках стало искривленным эквивалентом как семьи, так и школы, где они нужны и где учат «нужному». Ну и при заранее предвосхищаемой сложности либо невозможности сделать легальную карьеру – «пацанство» (а если повезет, повышение до «старшего») тоже стало ее теневым аналогом. А если не платят нормальных зарплат родителям или самим – можно пойти и отобрать у кого-то последнее, благо только выбирающийся из-под железной пяты тоталитаризма народ беспомощен и наивен (эпизод с матерью Андрея, проигравшей в «наперсток» все деньги и даже одежду). Хотя никого это конечно, не оправдывает.

Приходят при просмотре выводы и про настоящее и будущее. Если обеспечить эти внутрисемейные, социальные и материальные возможности людям здоровым путем, то это, пожалуй, исключит подобные язвы на теле общества. Мало кто пойдет рисковать жизнью и свободой, имея возможность получить те же самые привилегии легально и безопасно. Ну и увы, нельзя не видеть, что какие-то безобразные пережитки тех самых «понятий» мы наблюдаем до сих пор. История с героиней Айгуль сразу вызывает в памяти и нынешние мизогинию и виктимблейминг, ужасное отношение к жертвам сексуального насилия. Туда же и натужный мачизм и токсичная маскулинность персонажей («пацаны не извиняются»), чьими отголосками отдаются, опять же, до сих пор зашкаливающие уровни бытового насилия, агрессии и нетерпимости.

И конкретно сериал «Слово пацана» очень отрезвляюще напоминает о том, что многое из ныне творящегося зла берет начало там. Самое время задаться вопросом: а хотим ли мы сейчас, в 2023 году, в эпоху пост-Me Too, в год, когда фильм о несостоятельности этого самого мачизма собрал в мировом прокате больше миллиарда долларов, иметь что-то общее с «феноменом» дикости и бесчеловечности?

Юлия Белянина, психолог:

Я прочитала в соцсети мнение одного чиновника, что сериал нужно запретить. Мол, развращает он молодежь и романтизирует бандитизм. «Какая замечательная попытка снять с себя, в том числе и как с родителя, ответственность за воспитание детей и подростков и переложить ее на создателей сериала», – подумала я. И тут же вспомнила фильмы, на которых выросли миллениалы.

Мое мнение по поводу призывов к запрету сериала таково: родители, которые уделяют своим детям достаточно внимания и любви, проявляют интерес к своим детям, интересуются их жизнью и знакомствами, оказывают здоровую поддержку и понимание на каждом этапе взросления, – такими вещами не страдают. «Упустить» подростка нельзя тогда, когда с самого рождения его воспитанием занимаются: прививают ценности, учат житейской мудрости, показывают собственным примером, как надо и как не надо, какие поступки могут повлечь непоправимые последствия, как быть в ладу с собственной совестью и как научиться отстаивать себя.

Например, для того чтобы внедрить в ребенка понимание о вреде курения и алкоголя для здоровья, а также осознание того, что драться и ругаться матом – это не круто, рекомендуется регулярно проводить подобные беседы с возраста шести лет. Сюда же в помощь использование иллюстративного материала, включая изображения и рассказы о негативных последствиях этих привычек и действий, чтобы усилить восприятие информации.

То, что произошло в 90-х годах прошлого века, не могло не произойти. В только что распавшемся СССР произошел значительный социально-экономический и политический кризис, который стал одной из основных причин расцвета бандитизма и группировок в этот период.

Распад Советского Союза сопровождался глубоким экономическим спадом. Резкое сокращение производства, гиперинфляция, потеря государственной поддержки для многих отраслей привели к массовой безработице и снижению уровня жизни. Эти экономические трудности создали почву для формирования бандитских структур, предоставивших альтернативные способы выживания для многих людей.

Вспомните пирамиду Маслоу: социальные потребности в виде заботы, любви, поддержки, дружбы, общения удовлетворяются лишь тогда, когда удовлетворены основные физиологические потребности и потребность в безопасности. Откуда у родителей девяностых они могли быть удовлетворены? Многие люди оказались на грани бедности и социальной исключенности. Отсутствие перспектив на будущее, низкий социальный статус и отчуждение просто не могли не привести к формированию группировок как средства самоутверждения и поиска статуса в обществе.

Можно сказать, что родители тех времен потеряли свои ориентиры. С началом распада Советского Союза взрослые сами ощутили потерю направления в этом хаосе. Неудивительно, что и дети, подростки стали жертвами этих перемен.

Рассматривая главных персонажей фильма, мы видим, что ни у одного из них не было должной поддержки со стороны родителей. Мать Андрея, кажется, любит своего сына и желает ему добра, но ее общение с ним отмечено постоянным контролем и тотальным недоверием. Мы не знаем о судьбе отца Андрея, но мы можем видеть, как тяжело приходится матери воспитывать и растить двух детей. У Андрея нет ярко выраженной авторитетной личности в семье, на которую он мог бы полагаться, в то время как «универсамовские» – все за одного, более того, они говорят на одном языке.

Кажется, только Марату чуть больше, чем всем остальным, повезло с социальным положением: они очень хорошо живут по меркам тех времен, но не все так гладко. Семья подчиняется строгим правилам тоталитарного отца семейства, который, как ему кажется, должно исполняет свою роль. И все члены этой семьи должны жить, работать, учиться так, как скажет отец. Сожмите пружину до предела и представьте, что будет, когда она разожмется. Марат не мог не оказаться членом группировки. К тому же здесь еще сильно подсвечивает пример старшего брата, на которого с замиранием смотрят все универсамовские.

Судьба Адидаса после выхода из группировки, кажется, может пойти по-иному, не бандитскому сценарию, но прошлое настигает и его, оканчивая его жизнь крайне трагически.

Эмоциональную отстраненность видим и в семье Айгуль: родителям важны оценки из школы, девочкой, ее жизнью, мыслями, идеями, потребностями не интересуются. Зато резко и безапелляционно дают оценку ее «дружбе» с универсамовскими, почти поставив крест на судьбе девочки. И, казалось бы, после совершенного насилия над девочкой, родителям впору поддержать, оказать внимание, окутать любовью, чтобы залечить полученную ребенком травму. Но все происходит ровно наоборот, ввергая в ужас и полное отторжение персонажей зрителями сериала.

Ощущение такое, что буквально в каждой семье персонажи тех времен орут современным родителям с экранов телевизоров: «Так НЕ НАДО поступать со своими детьми!»

Взглянув на современность, мы можем сказать, что, конечно, мы отдалились от того времени, но не настолько, как бы хотелось. Проявления крайностей в поведении людей, недоверие, неумение справляться со своими эмоциями, страх называть вещи своими именами, навязанные нам чувства вины, стыда, отсутствие навыков эффективных коммуникаций и позволение себе быть слабым и вовремя просить помощи – все эти аспекты остаются актуальными и сегодня.

И именно этим, на мой взгляд, сериал и привлек такое пристальное внимание подростков: на экране разыгрываются судьбы детей с такими же проблемами, как и у них. Пусть в социальном, политическом, экономическом плане современным подросткам сейчас легче, но в эмоциональном, думаю, ничуть. Во все времена подростки хотят быть услышанными, понятыми теми, кто несколько лет назад был их идолами, а сейчас, будучи уже личностями, с бушующими гормонами и правом иметь свое собственное мнение, они хотят лишь одного: чтобы каждый родитель, глядя в глаза, каждый день говорил своему ребенку: «Я тебе верю, я люблю тебя, и я всегда рядом. Ко мне ты можешь обратиться в любой ситуации, и я тебя всегда поддержу».